Образование в ВШЭ глазами студента

Высшая школа экономики – один из самых престижных вузов России и в то же время один из самых противоречивых. Одни его хвалят, другие ругают. Вокруг университета существуют много слухов и стереотипов. Студент ВШЭ, который пожелал остаться анонимным, рассказал, как есть все на самом деле.

— Когда ты поступил в вуз, какой был твой распорядок дня?

— Надо оговориться, что в 10-11 классе я учился в лицее ВШЭ. Там у нас были зачатки определенных предметов, которые в полном объеме начались в универе. По этой причине на первом курсе я позволял себе заниматься вполноги, хотя пар было достаточно много.

— Изменилось ли что-то сейчас?

— Стало гораздо тяжелее. Появились более сложные предметы, насыщенные нетривиальным материалом. Приходится тратить намного больше времени и сил. Тем не менее, какие-то остаточные знания и общая логика из лицея мне помогают до сих пор.

— Все ли ты успеваешь делать вовремя?

— Совсем нет. Вроде, стараюсь, а все равно не получается.

— Высокий темп учебы не вредит качеству, освоению дисциплин?

— Безусловно вредит. Думаю, если бы у нас было больше времени, то многие интересные предметы мы бы смогли познать глубже.

— Получается, есть какие-то предметы, которые тебе действительно нравятся, и ты хочешь их изучать, но за счёт того, что нет просто-напросто времени, у тебя это не получается?

— Ну да. В начале семестра мы выбираем курсы для изучения по интересам. Я хотел выбрать предмет, связанный с финансами, но так как там очень жёсткие рамки оценивания, то я решил, что это будет опрометчиво. Есть и другие курсы, на которые хотелось бы тоже тратить больше времени, но его нет. Качество страдает.

— Остается ли у тебя время на самообразование?

— Конкретно сейчас — нет, но в другое время — да. Я такой человек, которому очень тяжело заставить себя делать что-то совсем неинтересное. Таким образом, я отдаю предпочтение больше каким-то интересным штукам, в том числе полезным для учебы и работы.

— А много ли предметов, неинтересных для тебя здесь?

— Все они в той или иной степени интересные. Правда, так как время очень ограниченно, то хочется впитать что-то полезное не только в интеллектуальном плане, но и в прикладном, для карьеры. Каких-то теоретических, фундаментальных вещей для шаблонных специалитовздесь много. Но вряд ли большинство выпускников будут работать в научной сфере, поэтому было бы лучше, если бы у нас было два образовательных трека: прикладной и академический. Последнего излишне много.

— Расскажи, что такое 4 сессии в год? И в прямом смысле – как это проходит? И в переносном – каково это, когда у студентов других вузов две?

— Честно говоря, я никогда не чувствовал так сильно 4 сессии в год. Эти сессии – предварительные, а не основные, поэтому мы намного меньше тратим на них сил и времени в сравнении с полугодовыми сессиями.  

— Промежуточные сессии – это хороший контроль знаний или излишний?

— Это хорошая идея, несмотря на то, что она щекочет нервы студентам. Такая система стимулирует нас заниматься не только в конце полугодия, но и в середине тоже. Ты явно запомнишь намного больше, если будешь делать все равномерно.

— Как ты оцениваешь работу своих преподавателей?

— Преподаватели, которые бы очень нравились, они есть, но есть те, которые нравятся и не слишком. Оценю, скорее, хорошо, чем плохо. Они молодцы. Стараются.

— Готовы ли преподаватели тебе помогать в процессе обучения?

— У нас есть такая практика, как ассистентство. После того, как студент сдал какой-то предмет, он может стать по нему учебным ассистентом, ему даже будут доплачивать. Это здорово, что дисциплину разъясняют не только лекторы и семинаристы, а еще и ассистенты, такие же студенты, как ты. В этом плане контакт с аудиторией установлен.

— Приходится ли тебе обращаться за помощью, дополнительными разъяснениями к кому-то ещё, кроме ассистентов?

— У нас популярны платные консультации. Их ведут студенты старших курсов. Думаю, это скорее минус, чем плюс, потому что раз есть такие консультанты, то это значит, что преподаватели не дорабатывают, как и ассистенты.

— Выше ты сказал, что система помощи развита, контакт установлен, а сейчас отметил, что раз есть такие консультации, то значит кто-то не дорабатывает. Так как есть на самом деле?

— Скорее второе. Я думаю, что нужно отбирать на вузовское ассистентство, которое основное, более замотивированных, общительных и сильных ребят, чтобы студенты хотели ходить к ним, а не на дополнительные консультации. Интересно и то, что эти платные консультанты работают шаблонно ещё больше. Они хорошо проходят курс, но это необязательно значит, что они также хорошо знают предмет.

— Насколько преподаватели идут в ногу со временем?

— Это зависит от предмета. Если он академический, то не очень. Даже если преподаватель современный, он не может ничего сделать с тем фактом, что по его дисциплине нет популярных исследований.

— Чувствуешь ли ты пользу от занятий и заданий, которые дают учителя? В практическом понимании.

— Думаю, что определенно польза есть. И не только от каких-то конкретных заданий. Польза даже и в том, что мы достаточно много чего делаем в сжатые сроки. Мне кажется, что это повышает уровень ответственности и осознанности. Это хорошие профессиональные качества.

— Всегда ли преподаватели этичны?

— Нет (смеется). Помню, как одна преподавательница как-то подколола моего одногруппника за его достаточно плотное телосложение. Мне показалось это отвратительным. Не могу сказать, что куча преподавателей таких, но когда такое всплывает, то это очень ярко откладывается, и сказать, что этого нет, нельзя.

— Осенью 2018 года студенческий журнал DOXA выпустила редакционную колонку, в которой преподавателя факультета экономических наук, Сергея Володина, студентки анонимно обвинили в проявлении настойчивых знаков внимания, а редакция DOXA поставила вопросы о «домогательствах» и безопасности образовательной среды. Можешь ли ты что-то рассказать об этом?

— Кажется, это было громкое дело. Я двояко к этому отношусь. С одной стороны, если это действительно так, то это очень плохо, так не должно быть совершенно, и его, наверное, надо уволить. Впрочем, у меня нет подруги, которая бы сказала, что да, такое реально было. Как преподаватель он очень классный. В моей голове образ насильника и такого прикольного учителя сложно сочетается. С другой стороны, я не вижу смысла клеветать студенткам. Зачем?

— То есть ты думаешь, что этого скорее не было?

— Я думаю, что, может быть, это и было, но что-то да и приукрасили. Скорее, я его как-то оправдываю, чем порицаю.

— Смотри, одно дело: домогательство, принуждение – это, само собой, плохо и не только в рамках преподаватель-студентка, но другое дело – обоюдное согласие, любовь. Твое отношение к этому? Считаешь ли ты допустимыми романтические отношения между студентами и преподавателями?

— Ох, очень сложно тут быть моралистом. Думаю, что в тот момент, когда у преподавателя эта студентка обучается, то это недопустимо, потому что ситуация создает неравные возможности для других. Речь о предвзятости. А после – не знаю. Наверное, больше допустимо, чем нет. Это сложно, надо много всяких штук учитывать. В целом мне пока в голову не приходят причины, по которым такие отношения стоит запрещать.

— Насколько комфортно тебе в стенах университета?

— Я знаю, что вуз получает достаточно много денег от правительства, и, в частности, это здание, в котором мы учимся, было построено за 11млрд. рублей. Еда тут дороговата, правда. Если по десятибалльной шкале, где 10 – это отель, то 6-7 можно поставить.

— А комфортно ли тебе внутренне? Повезло с одногруппниками?

— Не очень. Наша группа довольно разрозненная. К счастью, у меня есть несколько друзей, с которыми мы постоянно общаемся. Грустно, что эта компания маленькая и всю группу в нее не втянешь.

— По-моему, эта вполне нормальная ситуация, когда люди внутри группы делятся по интересам. Может быть, есть какая-то другая причина, по которой ты считаешь, что тебе, скорее, не повезло с одногруппниками?

— Да, это и в правду типичная ситуация, но проблема в том, насколько далеко эти группки друг от друга отходят. Мне кажется, что у нас они супер полярно находятся. Многие даже испытывают неприязнь друг к другу.

— А вообще какая у вас атмосфера в университете?

— Мне кажется, что она очень открытая, классная и свободная. Наверное, образцовая.

— 14 сентября в вашем корпусе студенты вывесили баннер «НЕТ ПОЛИТУВОЛЬНЕНИЯМ». Расскажи, что это такое? Почему студенты это сделали? Как отреагировала другие студенты и администрация?

— Это связано с увольнением преподавателей, которые ходили на митинги или выражали оппозиционный взгляд в своих социальных сетях. Также у нас, по-моему, несколько лет назад был расформирован отдел, связанный с компанией «Transparency International», которая делает исследования о коррупции. То есть политические увольнения тут, конечно, присутствуют. И вот ребята решили привлечь к этому внимание.

— У организаторов этой акции брали анонимное интервью, в котором они отметили, что в целом их беспокоит, «что руководство Вышки может уволить неугодных сотрудников, отчислить неугодных студентов. В университете существует атмосфера страха. Мы не считаем, что это нормальный атрибут университетской среды». Действительно ли все так? У вас правда существует атмосфера страха?

— Такой атмосферы совсем нет. Есть достаточно понятные правила игры, то есть, если ты постоянно участвуешь в каких-то акциях, делаешь политические заявления на большую аудиторию и как-то активно кого-то критикуешь, то, наверное, на тебя обратят внимание или подумают, нужен ли ты этому месту или нет. Если ты этого не хочешь, то ты очень легко можешь обойти это без всяких проблем. Я не знаю ни одного человека, который бы боялся быть отчисленным из-за того, что он может что-то не так сказать, как в книге «1984». Думаю, это все утопично.

— Интересуешься ли ты сам политикой?

— Скорее да, чем нет.

— Ограничивает ли твой интерес правила внутреннего распорядка ВШЭ, которые запрещают вести политическую и правозащитную деятельность на территории вуза?

— Я думаю, что в полностью демократическом обществе этот интерес действительно бы ограничивался, и это было бы неправильно. Но, учитывая, в каком государстве мы живем, этот факт не удивляет. Во всех ведущих вузах есть определенные политические ограничения, поэтому я не осуждаю политику нашего вуза. Он пытается вести себя так, чтобы, с одной стороны, давать максимально много свободы студентам, а с другой стороны, быть максимально лояльным к власти и получать финансирование.

— Чему уже научил тебя институт?

— Хороший вопрос. Он пытается все время меня научить, что нельзя откладывать дела, но я в упор не хочу этому учиться (смеется). За это он меня по-всякому карает. А так, я думаю, что он научил меня делать хорошо или не делать совсем, потому что, когда ты делаешь хорошо, и все рядом с тобой делают то же самое, вкладываются, то получается что-то классное и полезное.

— А относительно знаний? Полезны ли они будут тебе в будущем?

— Не знаю. Мне некоторые ребята говорили, что цель вуза — научить тебя учиться. У меня была такая идея, что, когда ты приходишь устраиваться на работу, смотрят на твои оценки не для того, чтобы понять, как ты знаешь тот или иной предмет, а для того, чтобы посмотреть, как ты можешь себя заставить учиться. Я не могу сказать, что мой вуз прям научил меня это делать, но, по крайней мере, он делает достаточно много для этого. Отвечая на вопрос, то да, полезные знания тут дают.

— Как ты считаешь, ты сделал правильный выбор, поступив в НИУ ВШЭ?

— Да. Если бы я не поступил сюда, то не увидел бы, что, оказывается, есть такие интересные предметы, люди. Здесь много плюсов. Я не пожалел, что поступил в НИУ-ВШЭ.